Михаил Соловьёв

           И если Вы, дорогой читатель, живёте на чудесной Дыбенко, а ваши пластиковые евро-окна выходят на улицу, то немедленно откройте их… Вы видите? Видите? Вот они… вот они…
           Известный писака Миха и лучший друг его Колбасник идут, шагают, шлёпают… Поверите или нет, но обычным явлением для них было постоянное желание прикалываться, шутить, смеяться… и петь. Миха чудил примерно так: он начинал напевать, а Колбасник хохотал и поддерживал: «Вот они идут, идут. Вот они поют, поют. Кто такие? Я Миха! А я Колбасник». При этом последний расставлял ноги, слегка подпрыгивал и достаточно звучно выпускал газообразование, добавляя чуть позже и смущаясь, конечно: «Ну а что я могу поделать?» Основными же темами жарких бесед являлись самые, по их мнению, актуальные, самые насущные – масоны, летающие тарелки и … маниакально-страстное желание проникнуть в ЖКХ, чтобы быстро и немеренно обогатиться! Миха тыкал уже давно не загипсованным пальцем в проезжавшую иномарку и глубоко вздыхая, изрекал: «Ты только представь, на каких откатах он сидит!» Колбасник при этом испускал полный отчаянния вопль, и, указывая на гаражи-железки, жалостно добавлял: «Скоро… скоро… скоро их сломают! Быть ховринскому метрополитену!»
           А брели Миха и Колбасник, конечно же, в сорок пятый природный комплекс, ещё не подвергнутый вырубке и известный, как Химкинский лесопарк, точнее в его северную, подмосковную часть на знаменитую и легендарную «бандитку», которой Миха дал и свой собственный топоним «блатной треугольник». «Ох! Тёмное местечко! Этакая Химки-Ховринская сечь, ещё не тронутая топорами и электропилами. Чё-то начудили мы в прошлый раз», - прокряхтел Колбасник, - «не помнишь, что было?» Писака похлопал другана по плечу: «Да ничего особенного… Но, разве, за исключением, встреча с Гоголем». Колбасник как-то недоверчиво-странно посмотрел на товарища: «О, ужас!» Мимо проехал велосипедный отряд, возможно незаконных мигрантов. В палатке у развалившегося магазина «Конюшня» друзья купили 20 вафельных стаканчиков по 10 рублей и, изучив на фонарном столбе объявление о распродаже конфиската, вступили в берёзовый лес, южную часть любимого лесопарка. «Какой сегодня жаркий день! Правда?» «Ага!» «Главное, чтобы не задымило, как в 2010.»







           Колбаснику казалось, что писака Миха знал абсолютно всё, что творилось и творится в лесу. «Воо-о-он там мужик бухой с сумкой на плече шёл и падал, шёл и падал. А к нему парочка с вопросом: «Сигаретки не будет?» А сами в сумочку его заглядывают, глазками зырят… проверяют. Вот на эту поляну как-то вышел и зрю – пацаны верхом на пацанках скачат… и кричат… и шлёпают их по жопкам упругим…» «Ну а ты что?» - прервал Колбасник, округлив глаза. «Как всегда напевать стал, что к теме пришлось: «Мы красная кавалерия и про нас былинники речистые ведут рассказ». А помню, кампания здесь нажралась, и метёлке пострелять дали. Ну и бежал, прыгал я, будто заяц-беляк до самой Дыбенко. Палила дура, сама не зная куда… Ох шалава такая…» Друг ещё больше округлил глаза и попросив извинения, выпустил газ. «За теми вон кустами профессорша…» - Здесь Миха осёкся… - «Ну, про это я в рассказе «Сессия» написал». Колбасник улыбнулся: «Мой любимый рассказ! А ещё что было? А? Умеешь ты рассказывать!» «Не всё пока говорить можно… как-нибудь… поведаю… Давай ещё по мороженому?» Приятели аппетитно зачавкали. «Халява!» Мимо в сторону Воросьева оврага проехала на велике Нюська Зелёная. Сделала вид, что не заметила. «Ну, вот и «бандитка»! Свободная, замусоренная и шальная!!! Прости, господи, люди твоя!!!»








           Неожиданно Миха пригнулся, палец ко рту приложил. Колбасник вопросительно и непонимающе глянул на писаку. «Видишь, кусты трясутся…, и соловей петь перестал». «Кажись, кошки там», - тихо промямлил Колбасник. «Не скажи», - также тихо ответил Миха, - «Похоже, сюжет походу вырисовывается». Он сделал условный сигнал рукой, и неразлучники поползли к предполагаемому центру событий. «Смотри не газуй… спугнёшь артистов». Постараюсь», - ответно шепнул товарищ, - «Ох, ботинки жаль».
           Их было трое. Они и она! Среди разбросанных бутылок, банок, огурцов и прочих помидоров её … Им примерно по сорок, ей на вид шестьдесят. Она толстая, грязная и всё время пыталась охладить их пыл и страсть: «А, полегче, полегче, ну полегче же!» «Сопение… Постанывание… Оргия!» - пискнул Колбасник. «Сюжет!» - подтвердил Миха. Прошло около получаса. Кавалеры удалились в сторону левобережной железки. Бомжиха сидела, расставив ноги и что-то мычала… «Муу-муу-мууу…» Приятели переглянулись. «Наш выход!» - сказал писака Миха. Колбасник восхищённо смотрел на него. Миха поднялся, красавица увидела его, их взгляды встретились, а он подмигнул, и двинулся прямо на сцену, напевая: «Нет, я не плачу и не рыдаю. На все вопросы я вам прямо отвечаю, что наша жизнь – игра, и кто тому виной, что я увлёкся этою игрой?» Колбасник схватился руками за голову и пустился в подавляемо-заглушаемый смех. «Обалдеть, что творит! Полный сюр и рига-балс!!» Воспитанный в пионерско-комсомольском варианте и твёрдо веривший в борьбу за мир во всём мире, Миха всегда был вежлив и учтив. «Вам нужна помощь? Вас здесь …?» - забросал он незнакомку-брошенку. «Ещё чего», - воскликнула она, и попыталась подняться. «Вот французы на пикник привезли и бросили… и помощь нужна, … купите мне водки!!! У меня муж пропал!!!» Она запричитала, заголосила… Миха и Колбасник улыбнулись. Французская тема на «бандитке»? Это что-то новое! В итоге прошедших переговоров невесте французов показали дорогу на станцию. Еле переставляя нежелающие слушаться припухшие ноги, она удалилась. Миха сделал пометки в засаленном блокнотике. Один из авторов Большой Российской Энциклопедии всё-таки! Бомжатный запах рассеялся, но Колбасник выпустил газ: «Ну что я, виноват, что ли?»








           Приятели спустились вниз к каналу. Как же прикольно здесь! И сосны не рубят! Будто в Сочи! Живём, не тужим! «Ты обещал что-нибудь ещё рассказать», - попросил колбасник. «Ну, на косе, где сейчас спасательная станция обосновалась, в конце 60-ых фильм «Школьный вальс» снимали». «О чём кино?» «Ну, там школьники перепихнулись, и она забрюхатела, а он, пацан, смалодушничал и к Симоновой в объятия… Кстати, недавно его показывали… цветной. Там и косу, и союзный пляж и мост Ленинградский видно. Ты о бое на мосту читал?» Колбасник утвердительно махнул головой и высморкался. «А вон парень пошёл… я давно его приметил… по бомжатным лёжкам работает… заначки тырит». «А шлюхи у путепровода?» Миха улыбнулся, - «Там другие кормятся. Мне Тимофей с говновозки рассказывал…» Мимо проехал велосипедный отряд возможно незаконных мигрантов. Колбасник отошёл выпустить новую накопившуюся порцию газа. Жара спадала. Потащились обратно. Благодать, какая же здесь благодать! «Смотри! Смотри!» - показал рукой Миха. Какая-то модная бабулька фоткала белок, а рядом, явно желая попасть в кадр, крутилась-тусила, веляя попкой, легендарная Нюся Зелёная. Писатель подмигнул другу: «Иди, иди, скажи ей, что сам Соловьёв здесь кино снимает и приглашает на главную роль». Спутник немного посопротивлявшись, пошёл к Зелёнке. «Опять ты что-то мутишь. Ох, ах», - выпустил газ.








           Через девять с половиной минут в беседке у волейбольных полей съёмочная группа уже жарко-страстно обсуждала сценарий писаки Михи. «Сюжет такой! Симпопная старлетка ЖКХ-истка Нюся Зелёная крадётся-косолапит в Воросьев овраг, чтобы надёжно зарыть свой жкх-истский клад. А за ней, почти шаг в шаг, крадётся местный эротоман-маньяк Колбасник, озабоченный проникновением в тайную ложу ЖКХ для сиюминутного и немереного обогащения! А в густом малиннике затаились тоже местные пёс Джек с хозяйкой. Они отважные участковые по типу Мухтара. И когда маньяк-колбасник уже настигает красотку Нюську, собачья хозяйка свистит в свисток и своевременно, оперативно приходит на помощь несчастной богачке!» «А он меня реально не залапит?» - улыбнулась Нюська, и зыркнула на огромный живот Колбасника. «Нет, нет!» - замотал головой друг Михи, - «Я, может быть, сам от маньяка-насильника чуть не пострадал… Походу, чуть не пострадал».
           Через девять с половиной минут отдыхающие в центральной части Химкинского лесопарка могли наблюдать следующую картину: в Воросьев овраг тихо кралась, озираясь по сторонам, старлетка жкх-истка Нюся Зелёная. В одной руке у неё был чемодан, а в другой лопата. За ней, почти шаг в шаг крался маньяк Колбасник. Вся его душа, вся сущность его как бы кричала: «Бабло! Бабло! Отдай бабки, несчастная! Они мои!» Рядом с мобильником Siemens A58 в руках крутился писака, а теперь вот, и режиссёр Миха. В малиннике ждали своего выхода, своего звёздного часа пёс Джек с хозяйкой крохой. И вот уже, преследуемая маньяком Нюська спотыкается, падает и вопит: «Помогите! Помогите! Гопстопники зарплаты лишают!!!» Нападающий пытается выхватить чемодан, но уже мчатся на выручку отважные участковые пёс Джек с хозяйкой. И лают они и свистят… Так закончился первый съёмочный день. Вся группа шумно гудела в беседке. Актриса рассказывала о начале своей карьеры: «Вот помню, у меня поклонник был, и уговорил он меня на главную роль второго плана… и согласилась я… и как я играла… играла, как летала… А фильм бац – и на полку! Так и пылится, зараза».
           Не ждали? Все оглянулись. Перед входом в беседку стояли сам Николай Васильевич Гоголь и лопоухая красотка крестьянка Химка. «Поздравляю! Поздравляю! Всю киногруппу поздравляем! Всем по свежему экзеплярчику ревизорчика. Вам… вам… и вам…» «А мне, пожалуйста, автограф», - попросила главная героиня, - «Вот сюда, вот сюда». Она засмущалась, покраснела. «Ох, ах», - воскликнул Гоголь, - «Люблю! Как я люблю наш местечковый фольклор», - и нежно шлёпнул Нюську по жопке. А она ответно его в щёчку чмокнула. «Блока я читала, а Гоголя люблю! Ох, люблю я вас, Николай Васильевич!»
           Вечерело. В соседних с беседкой кустах притаился бомж Витёк синяк. А вдруг что-то останется на ужин? Дай бог… дай бог… Откуда-то издалека донеслись звуки бензопилы и падающих деревьев. Или это только показалось? …

Всем удачи!